Не так давно я писал статью о «священных коровах национальной идентичности». Для современного обывателя некоторые символы обладают абсолютной ценностью, и любое покушение на них рассматривается как преступление, даже если аргументы в пользу того, что «король голый», вполне весомы. Но есть один маленький нюанс: когда далёкий и малосведущий в политической жизни обыватель апеллирует к мнимым достижениям «великой и могучей державы», утверждает, что её президент – единственный политик, заслуживающий внимания и уважения, то это можно объяснить банальной необразованностью, отсутствием критического мышления, «промытостью мозгов» государственными телеканалами. Гораздо хуже, когда веровать в «священных коров» начинают люди, считающие себя социально-политическим авангардом, претендующие на статус активистов общественных и политических движений.За лет 15 устойчивого интереса к политике прошлого и настоящего я неоднократно сталкивался с людьми, мышление которых полностью выстраивалось в соответствии с усвоенными стереотипами. Разделывать на мясо «священных коров» всевозможных черносотенцев, правых юдофобов и т.п., мне совсем не хочется – эти люди настолько далеки от здравого смысла, что анализ их политической деятельности лежит скорее в области психиатрии. Кстати, давно пора создать отдельное направление в изучении политических явлений – политическая психиатрия (или психиатрическая политология – как угодно). Но это лирическое отступление. Наличие «священных коров» у современных левых, которые, казалось бы, в наименьшей степени должны быть склонны к фетишизации отдельных аспектов социальной жизни, является неприятным фактом, критиковать и разоблачать который необходимо.
Итак, начнём разделку «священных коров» евро-левачества. Почему «евро» — да потому что постоянная вольная или невольная попытка подстроить свою теорию и практику в соответствии с западноевропейскими стандартами превращает это крыло левого движения (его представляют подавляющая часть анархистов, левые коммунисты, троцкисты и т.д.) в своеобразный радикальный фланг либерального западничества, которым одержима часть российской интеллигенции в последние столетия.
Первая «священная корова» евро-левачества – антифашизм. Эта наиболее почитаемая «корова» является генетическим продолжением пролетарского интернационализма, утверждающего равенство и братство трудящихся масс всех стран и народов в борьбе против капитала. Но эта генетическая связь прослеживается всё слабее. Нынешний антифашизм имеет очень мало общего с антифашизмом французского «Народного фронта», интербригад, защищавших революцию в Испании, или антигитлеровского Сопротивления. Современные «антифа» ставят за одни скобки с гитлеровским нацизмом вполне умеренный национализм, а сам фашизм им видится как некая глобальная «бяка», плохая априори. Социальная история, теория и практика консервативно-революционных движений прошлого и настоящего не волнует «антифашистов» никоим образом. Вместо выявления действительных причин популярности ультраправых настроений в обществе, попыток трансформировать левые доктрины так, чтобы они не отталкивали рядового обывателя в правый лагерь, современные «антифашисты» скорее льют воду на мельницу своих оппонентов.
Нынешний антифашизм имеет очень мало общего с антифашизмом французского «Народного фронта», интербригад, защищавших революцию в Испании, или антигитлеровского Сопротивления
Борьба против мнимого «фашизма», олицетворяемого с соседским пэтэушником, рисующим свастики, или с патриотично настроенным отставником-воякой, или с правым интеллектуалом, оборачивается фактической защитой иммигрантских диаспор и даже этнических преступников. «Наци» из числа соплеменников являются для «антифа» основным объектом атаки, при этом о реальной опасности этнической преступности или того же «нацизма наоборот», проявляемого иммигрантами и национальными меньшинствами, «антифа» предпочитают не говорить. Порой они даже оправдывают русофобские акции кавказцев. Так, в одном из номеров «Антифашистского вестника» банда «Чёрные ястребы», которая в мае 2008 года с криками «Русские свиньи!» и «Аллах акбар!», вооружённая ножами и пневматическими пистолетами напала на пассажиров московского метро, воспевается как «антифашистская бригада».
Стоит заикнуться о том, что иммигранты сами ведут себя, зачастую, неадекватно и представляют угрозу безопасности и благополучию коренного населения, как евро-левые сразу обвинят тебя в фашизме и национализме, в мнимой «правизне». Свои обвинения они обязательно обоснуют ссылками на всевозможных классиков 19-го и первой половины 20-го века. Которые жили и творили в совершенно ином социуме, свободном на тот период от миллионов азиатских и африканских иммигрантов, норовящих навязать принимающему обществу свои представления о культуре, религии и нормах поведения.
Так, немецкий политик Тило Саррацин в вышедшей три года назад и изрядно нашумевшей книге «Германия самоликвидируется», обратил внимание и на такие негативные последствия иммиграции, как сокращение общего интеллектуального и культурного потенциала германского населения, рост преступности. При этом Саррацин вполне лоялен к иммиграции как из стран Восточной и Южной Европы, так и из Юго-Восточной Азии, поскольку восточноевропейские или восточноазиатские мигранты в большей степени нацелены на интеграцию в принимающее общество и конструктивные социальные ценности, нежели приезжие и Северной Африки и Ближнего Востока. То есть никакого расизма в рассуждениях Саррацина нет и немецким нацистом его назвать очень сложно, если конечно не стремиться стать адвокатом турецких или арабских иммигрантов.
Волей или неволей, евро-леваки, по наивности своей заботящиеся о соблюдении прав алжирских и марокканских иммигрантов в Париже или сомалийцев в Осло, выполняют функцию защитника системы глобального капитализма, заинтересованной в экспорте людских ресурсов из стран «третьего мира». В жутком преступлении Андреаса Брейвика есть ощутимая доля вины и норвежских социалистов. Именно их партия ответственна за попустительство иммигрантам, провоцирующее рост ксенофобских настроений в норвежском обществе. Спрашивается, что делали в Норвегии все эти дети сахарских песков и красноморского берега? У них есть своя родина, свои страны, где живут близкие в культурном и этническом отношении люди. Нет, надо было лезть в чужую страну со своим уставом, совершать на её территории преступления, раздражать местное население. Интересно, сколько бы продержался беззащитный лагерь белой европейской молодёжи в том же Сомали, или даже в более «цивильных» Нигерии или Сенегале?
Вторая «священная корова» евро-леваков – борьба с гомофобией, под которой маскируется фактическая пропаганда однополых отношений. Эта «корова», стараниями европейских и отечественных евро-левых, в последние годы набрала вес. Сегодня, с точки зрения евро-левых, нельзя достойно бороться против фашизма, не отстаивая все требования ЛГБТ-сообщества. По сути, и здесь евро-леваки успешно ассистируют буржуазным либералам. Несмотря на то, что сама по себе сексуальная ориентация не имеет никакого отношения ни к капитализму, ни к социализму, а является личным делом каждого взрослого индивида, евро-леваки рассматривают борьбу «за права» гомосексуалистов в едином ключе с классовой борьбой.
Вторая «священная корова» евро-леваков – борьба с гомофобией, под которой маскируется фактическая пропаганда однополых отношений. Эта «корова», стараниями европейских и отечественных евро-левых, в последние годы набрала вес
И что в итоге? Основная масса населения до недавнего времени относилась к гомосексуалистам совершенно индифферентно. Закон об уголовной ответственности за мужеложство был в стране отменён, количество открытых гомосексуалистов на эстраде, в масс-медиа и даже в бизнесе и политике не позволяло говорить о какой-либо дискриминации приверженцев однополой любви. Но гей-лобби, как можно предположить, из вполне буржуазной среды, этого показалось мало.
Потребовалось общественное признание гомосексуализма за норму половых отношений, выражающееся в легализации однополых браков, усыновлении детей однополыми «супругами». И в этой борьбе гомосексуалисты нашли надёжных партнёров в лице евро-леваков. Настолько надёжных, что среди части анархистов даже получили распространение чёрно-радужные флаги. Думаю, не стоит говорить, как в консервативной России это сказывается на политическом имидже левых. Можно бесконечно толочь воду в ступе, рассказывая о необходимости трансформации сознания, но отношение к гомосексуализму в целом всегда будет характеризоваться изрядной долей негативизма.
Поддержка агрессивной части геев лишь потому, что их права якобы ущемляются в обществе, никогда не будет играть на руку левым. Надо быть полным идиотом, чтобы это не понимать. Да и не нужна значительной части геев эта «борьба за права». Ассистируя либералам, евро-леваки защищают интересы «голубой» элиты, поскольку, как можно предполагать, рядовой гомосексуалист (хотя это явление вне «креативного» класса мало распространено) не будет стремиться выставлять на всеобщее обозрение свою сексуальность (фриков считать не будем – это клиентура медицинских учреждений). А истерика по поводу «прав ЛГБТ» обернулась ростом гомофобии в нашем обществе.
Третья «священная корова» евро-леваков – феминизм. Давно канули в лету времена патриархального диктата мужчин над женщинами. В современном обществе женщины обладают едва ли не большими правами, чем мужчины. Судите сами: при разводе в России дети почти во всех случаях остаются с матерью, женщины не приговариваются к высшей мере наказания, женщины не подлежат обязательному призыву на военную службу, именно они получают материнский капитал и всевозможные льготы и пособия от государства. Количество женщин в сфере образования и воспитания просто зашкаливает, огромная часть чиновников районных и городских администраций, всевозможных миграционных служб, судов, в следственных подразделениях и органах дознания МВД — женщины. Однако, по мнению феминисток, женщины по-прежнему угнетены и подвергаются дискриминации (наверное, их не принимают на работу грузчиками, или во время призыва отгоняют от военкоматов толпы девушек, мечтающих сложить «буйну голову» в «горячей точке»).
Феминистки – это политические фрики. Но евро-леваки упорно встают на защиту сомнительных аргументов озлобленных на мужской пол «синих чулков» и лесбиянок, подпевая знакомую песенку о злом и вечно пьяном муже, который лупит жену и требует варить борщ
Ладно, феминистки – это политические фрики. Но евро-леваки упорно встают на защиту сомнительных аргументов озлобленных на мужской пол «синих чулков» и лесбиянок, подпевая знакомую песенку о злом и вечно пьяном муже, который лупит жену и требует варить борщ. Что это? Политическая близорукость? Я думаю, здесь речь скорее о глубокой личной неудовлетворённости большинства левых активистов. Среди них действительно мало семейных людей – либо по причине возраста, либо по причине органичной неспособности к созданию семейных отношений в силу экстремального образа жизни (а это не только и не столько социальная активность, сколько банальные алкоголизм, наркомания и разгильдяйство) или возраста (большинству активистов все же не больше 22-25 лет). Отсутствие жизненного опыта, ограниченность круга общения, догматичность мысли заставляют евро-леваков, на смех людям, рассуждать штампами литературных произведений 19 века, не понимая, что в 21 веке большая часть семей вообще живёт без отцов-мужей, а «бедные провинциальные золушки», становящиеся жертвами злых мужей-богачей, встречаются чаще в сценариях мелодрам.
Евро-леваки и не стремятся понять, что в основе семьи как квинтэссенции взаимоотношений мужчины и женщины лежит не только социальная и биологическая подоплёка, но и значительный сакральный компонент. Отношения мужчины и женщины дополняют друг друга именно потому, что мужчина и женщина различны и осознание этого, равным образом, как и осознание подлинной ценности семейных уз, позволяют понять важность семьи в воспроизводстве рода человеческого, ту её «священность» и «героичность», о которой когда-то писал аристократ–революционер Юлиус Эвола.
Итак, как мы видим, три первые «священные коровы» евро-левых не имеют практически никакого отношения к борьбе за социальное освобождение, к сопротивлению диктатуре мирового капитала и его отечественных или зарубежных сателлитов.
Здесь показательно и их отношение к фигуре Сталина и более широко – ко всему советскому периоду отечественной истории. Многие евро-леваки склонны поливать советскую власть дерьмом не в меньшем масштабе, чем самые отъявленные либеральные фрики – новодворцы. При сотнях ошибок и преступлений, от которых не свободен ни один политический режим или движение, включая даже махновщину или «коммуны Арагона» времён гражданской войны в Испании 30-х, советская власть дала народам России и других государств постсоветского пространства столько социальных благ, сколько у них не было никогда, на протяжении предшествовавших тысячелетий.
На днях я рассматривал карту Ростова-на-Дону – подавляющее большинство городских районов, транспортных коммуникаций, заводов, учебных заведений построены в годы советской власти. Так же и в других городах. А сколько городов появились уже в Советском Союзе, сколько было построено школ и больниц, детских садов и здравниц, сколько детей даже из самых глухих деревень и самых неблагополучных семей получали возможность выучиться и стать людьми. Одно оздоровление населения с помощью регулярных занятий физкультурой в школах и институтах, соревнований, сдачи ГТО-нормативов чего стоит, не говоря уже о развитой инфраструктуре детско-юношеских спортивных школ, спортивных и технических кружков, библиотек и музеев. Конечно, имели место и репрессии Сталина, и номенклатурные привилегии и теневая экономика в годы правления Брежнева, но чтобы полностью отрицать позитивные итоги советской власти, представлять её отечественным вариантом гитлеризма – надо быть полным новодворским.
Евро-леваки и не стремятся понять, что в основе семьи как квинтэссенции взаимоотношений мужчины и женщины лежит не только социальная и биологическая подоплёка, но и значительный сакральный компонент
Превращаясь в политических фетишистов, евро-левые отказываются от критического взгляда на действительность, от изучения политического опыта оппонентов, пусть даже и «страшных» фашистов. Самоубийство французского писателя Доминика Веннера вызвало у евро-леваков либо подростковое ёрничанье в духе «всем фашистам советуем также выразить свой протест против однополых браков», либо скучные и примитивные сетования на тему того, что Веннер – «сцуко фашист, и обращать на него внимание нельзя».
Не видя проблемы в иммиграции, которая приводит к замещению коренного населения европейских стран чуждыми в этнокультурном отношении приезжими и кризисе традиционной семьи, повторяя кондовые феминистские штампы и аплодируя пропаганде гомосексуализма, поддерживаемой либеральной элитой, евро-леваки сами себя загоняют в тупик, освобождая место, которое должны занимать социальные революционеры, для ультраправых движений.
Применительно к России ситуация выглядит еще более отвратительно. С одной стороны мы видим полностью деградировавшую «системную левую», которую не то что левой, но и вообще политической оппозицией назвать сложно, а с другой – евро-леваков с чёрно-радужными знаменами, составляющих передовой отряд либералов западнического толка. Отсутствие критического взгляда на прошлое и настоящее, стремление скрыть за догматическими тезисами собственную политическую неуклюжесть, боязнь инноваций и использования опыта политических оппонентов превращают российскую левую политику в цирковую сцену.
12 июня 2013 г.
www.sensusnovus.ru
Не так давно я писал статью о «священных коровах национальной идентичности». Для современного обывателя некоторые символы обладают абсолютной ценностью, и любое покушение на них рассматривается как преступление, даже если аргументы в пользу того, что «король голый», вполне весомы. Но есть один маленький нюанс: когда далёкий и малосведущий в политической жизни обыватель апеллирует к мнимым достижениям «великой и могучей державы», утверждает, что её президент – единственный политик, заслуживающий внимания и уважения, то это можно объяснить банальной необразованностью, отсутствием критического мышления, «промытостью мозгов» государственными телеканалами. Гораздо хуже, когда веровать в «священных коров» начинают люди, считающие себя социально-политическим авангардом, претендующие на статус активистов общественных и политических движений.
За лет 15 устойчивого интереса к политике прошлого и настоящего я неоднократно сталкивался с людьми, мышление которых полностью выстраивалось в соответствии с усвоенными стереотипами. Разделывать на мясо «священных коров» всевозможных черносотенцев, правых юдофобов и т.п., мне совсем не хочется – эти люди настолько далеки от здравого смысла, что анализ их политической деятельности лежит скорее в области психиатрии. Кстати, давно пора создать отдельное направление в изучении политических явлений – политическая психиатрия (или психиатрическая политология – как угодно). Но это лирическое отступление. Наличие «священных коров» у современных левых, которые, казалось бы, в наименьшей степени должны быть склонны к фетишизации отдельных аспектов социальной жизни, является неприятным фактом, критиковать и разоблачать который необходимо.
Итак, начнём разделку «священных коров» евро-левачества. Почему «евро» — да потому что постоянная вольная или невольная попытка подстроить свою теорию и практику в соответствии с западноевропейскими стандартами превращает это крыло левого движения (его представляют подавляющая часть анархистов, левые коммунисты, троцкисты и т.д.) в своеобразный радикальный фланг либерального западничества, которым одержима часть российской интеллигенции в последние столетия.
Первая «священная корова» евро-левачества – антифашизм. Эта наиболее почитаемая «корова» является генетическим продолжением пролетарского интернационализма, утверждающего равенство и братство трудящихся масс всех стран и народов в борьбе против капитала. Но эта генетическая связь прослеживается всё слабее. Нынешний антифашизм имеет очень мало общего с антифашизмом французского «Народного фронта», интербригад, защищавших революцию в Испании, или антигитлеровского Сопротивления. Современные «антифа» ставят за одни скобки с гитлеровским нацизмом вполне умеренный национализм, а сам фашизм им видится как некая глобальная «бяка», плохая априори. Социальная история, теория и практика консервативно-революционных движений прошлого и настоящего не волнует «антифашистов» никоим образом. Вместо выявления действительных причин популярности ультраправых настроений в обществе, попыток трансформировать левые доктрины так, чтобы они не отталкивали рядового обывателя в правый лагерь, современные «антифашисты» скорее льют воду на мельницу своих оппонентов.
Нынешний антифашизм имеет очень мало общего с антифашизмом французского «Народного фронта», интербригад, защищавших революцию в Испании, или антигитлеровского Сопротивления
Нынешний антифашизм имеет очень мало общего с антифашизмом французского «Народного фронта», интербригад, защищавших революцию в Испании, или антигитлеровского Сопротивления
Борьба против мнимого «фашизма», олицетворяемого с соседским пэтэушником, рисующим свастики, или с патриотично настроенным отставником-воякой, или с правым интеллектуалом, оборачивается фактической защитой иммигрантских диаспор и даже этнических преступников. «Наци» из числа соплеменников являются для «антифа» основным объектом атаки, при этом о реальной опасности этнической преступности или того же «нацизма наоборот», проявляемого иммигрантами и национальными меньшинствами, «антифа» предпочитают не говорить. Порой они даже оправдывают русофобские акции кавказцев. Так, в одном из номеров «Антифашистского вестника» банда «Чёрные ястребы», которая в мае 2008 года с криками «Русские свиньи!» и «Аллах акбар!», вооружённая ножами и пневматическими пистолетами напала на пассажиров московского метро, воспевается как «антифашистская бригада».
Стоит заикнуться о том, что иммигранты сами ведут себя, зачастую, неадекватно и представляют угрозу безопасности и благополучию коренного населения, как евро-левые сразу обвинят тебя в фашизме и национализме, в мнимой «правизне». Свои обвинения они обязательно обоснуют ссылками на всевозможных классиков 19-го и первой половины 20-го века. Которые жили и творили в совершенно ином социуме, свободном на тот период от миллионов азиатских и африканских иммигрантов, норовящих навязать принимающему обществу свои представления о культуре, религии и нормах поведения.
Так, немецкий политик Тило Саррацин в вышедшей три года назад и изрядно нашумевшей книге «Германия самоликвидируется»,
обратил внимание и на такие негативные последствия иммиграции, как сокращение общего интеллектуального и культурного потенциала германского населения, рост преступности. При этом Саррацин вполне лоялен к иммиграции как из стран Восточной и Южной Европы, так и из Юго-Восточной Азии, поскольку восточноевропейские или восточноазиатские мигранты в большей степени нацелены на интеграцию в принимающее общество и конструктивные социальные ценности, нежели приезжие и Северной Африки и Ближнего Востока. То есть никакого расизма в рассуждениях Саррацина нет и немецким нацистом его назвать очень сложно, если конечно не стремиться стать адвокатом турецких или арабских иммигрантов.Волей или неволей, евро-леваки, по наивности своей заботящиеся о соблюдении прав алжирских и марокканских иммигрантов в Париже или сомалийцев в Осло, выполняют функцию защитника системы глобального капитализма, заинтересованной в экспорте людских ресурсов из стран «третьего мира». В жутком преступлении Андреаса Брейвика есть ощутимая доля вины и норвежских социалистов. Именно их партия ответственна за попустительство иммигрантам, провоцирующее рост ксенофобских настроений в норвежском обществе. Спрашивается, что делали в Норвегии все эти дети сахарских песков и красноморского берега? У них есть своя родина, свои страны, где живут близкие в культурном и этническом отношении люди. Нет, надо было лезть в чужую страну со своим уставом, совершать на её территории преступления, раздражать местное население. Интересно, сколько бы продержался беззащитный лагерь белой европейской молодёжи в том же Сомали, или даже в более «цивильных» Нигерии или Сенегале?
Вторая «священная корова» евро-леваков – борьба с гомофобией, под которой маскируется фактическая пропаганда однополых отношений. Эта «корова», стараниями европейских и отечественных евро-левых, в последние годы набрала вес. Сегодня, с точки зрения евро-левых, нельзя достойно бороться против фашизма, не отстаивая все требования ЛГБТ-сообщества. По сути, и здесь евро-леваки успешно ассистируют буржуазным либералам. Несмотря на то, что сама по себе сексуальная ориентация не имеет никакого отношения ни к капитализму, ни к социализму, а является личным делом каждого взрослого индивида, евро-леваки рассматривают борьбу «за права» гомосексуалистов в едином ключе с классовой борьбой.
Вторая «священная корова» евро-леваков – борьба с гомофобией, под которой маскируется фактическая пропаганда однополых отношений. Эта «корова», стараниями европейских и отечественных евро-левых, в последние годы набрала вес
И что в итоге? Основная масса населения до недавнего времени относилась к гомосексуалистам совершенно индифферентно. Закон об уголовной ответственности за мужеложство был в стране отменён, количество открытых гомосексуалистов на эстраде, в масс-медиа и даже в бизнесе и политике не позволяло говорить о какой-либо дискриминации приверженцев однополой любви. Но гей-лобби, как можно предположить, из вполне буржуазной среды, этого показалось мало.
Потребовалось общественное признание гомосексуализма за норму половых отношений, выражающееся в легализации однополых браков, усыновлении детей однополыми «супругами». И в этой борьбе гомосексуалисты нашли надёжных партнёров в лице евро-леваков. Настолько надёжных, что среди части анархистов даже получили распространение чёрно-радужные флаги. Думаю, не стоит говорить, как в консервативной России это сказывается на политическом имидже левых. Можно бесконечно толочь воду в ступе, рассказывая о необходимости трансформации сознания, но отношение к гомосексуализму в целом всегда будет характеризоваться изрядной долей негативизма.
Поддержка агрессивной части геев лишь потому, что их права якобы ущемляются в обществе, никогда не будет играть на руку левым. Надо быть полным идиотом, чтобы это не понимать. Да и не нужна значительной части геев эта «борьба за права». Ассистируя либералам, евро-леваки защищают интересы «голубой» элиты, поскольку, как можно предполагать, рядовой гомосексуалист (хотя это явление вне «креативного» класса мало распространено) не будет стремиться выставлять на всеобщее обозрение свою сексуальность (фриков считать не будем – это клиентура медицинских учреждений). А истерика по поводу «прав ЛГБТ» обернулась ростом гомофобии в нашем обществе.
Третья «священная корова» евро-леваков – феминизм. Давно канули в лету времена патриархального диктата мужчин над женщинами. В современном обществе женщины обладают едва ли не большими правами, чем мужчины. Судите сами: при разводе в России дети почти во всех случаях остаются с матерью, женщины не приговариваются к высшей мере наказания, женщины не подлежат обязательному призыву на военную службу, именно они получают материнский капитал и всевозможные льготы и пособия от государства. Количество женщин в сфере образования и воспитания просто зашкаливает, огромная часть чиновников районных и городских администраций, всевозможных миграционных служб, судов, в следственных подразделениях и органах дознания МВД — женщины. Однако, по мнению феминисток, женщины по-прежнему угнетены и подвергаются дискриминации (наверное, их не принимают на работу грузчиками, или во время призыва отгоняют от военкоматов толпы девушек, мечтающих сложить «буйну голову» в «горячей точке»).Феминистки – это политические фрики. Но евро-леваки упорно встают на защиту сомнительных аргументов озлобленных на мужской пол «синих чулков» и лесбиянок, подпевая знакомую песенку о злом и вечно пьяном муже, который лупит жену и требует варить борщ
Феминистки – это политические фрики. Но евро-леваки упорно встают на защиту сомнительных аргументов озлобленных на мужской пол «синих чулков» и лесбиянок, подпевая знакомую песенку о злом и вечно пьяном муже, который лупит жену и требует варить борщ
Ладно, феминистки – это политические фрики. Но евро-леваки упорно встают на защиту сомнительных аргументов озлобленных на мужской пол «синих чулков» и лесбиянок, подпевая знакомую песенку о злом и вечно пьяном муже, который лупит жену и требует варить борщ. Что это? Политическая близорукость? Я думаю, здесь речь скорее о глубокой личной неудовлетворённости большинства левых активистов. Среди них действительно мало семейных людей – либо по причине возраста, либо по причине органичной неспособности к созданию семейных отношений в силу экстремального образа жизни (а это не только и не столько социальная активность, сколько банальные алкоголизм, наркомания и разгильдяйство) или возраста (большинству активистов все же не больше 22-25 лет). Отсутствие жизненного опыта, ограниченность круга общения, догматичность мысли заставляют евро-леваков, на смех людям, рассуждать штампами литературных произведений 19 века, не понимая, что в 21 веке большая часть семей вообще живёт без отцов-мужей, а «бедные провинциальные золушки», становящиеся жертвами злых мужей-богачей, встречаются чаще в сценариях мелодрам.
Евро-леваки и не стремятся понять, что в основе семьи как квинтэссенции взаимоотношений мужчины и женщины лежит не только социальная и биологическая подоплёка, но и значительный сакральный компонент. Отношения мужчины и женщины дополняют друг друга именно потому, что мужчина и женщина различны и осознание этого, равным образом, как и осознание подлинной ценности семейных уз, позволяют понять важность семьи в воспроизводстве рода человеческого, ту её «священность» и «героичность», о которой когда-то писал аристократ–революционер Юлиус Эвола.
Итак, как мы видим, три первые «священные коровы» евро-левых не имеют практически никакого отношения к борьбе за социальное освобождение, к сопротивлению диктатуре мирового капитала и его отечественных или зарубежных сателлитов.
Здесь показательно и их отношение к фигуре Сталина и более широко – ко всему советскому периоду отечественной истории. Многие евро-леваки склонны поливать советскую власть дерьмом не в меньшем масштабе, чем самые отъявленные либеральные фрики – новодворцы. При сотнях ошибок и преступлений, от которых не свободен ни один политический режим или движение, включая даже махновщину или «коммуны Арагона» времён гражданской войны в Испании 30-х, советская власть дала народам России и других государств постсоветского пространства столько социальных благ, сколько у них не было никогда, на протяжении предшествовавших тысячелетий.
На днях я рассматривал карту Ростова-на-Дону – подавляющее большинство городских районов, транспортных коммуникаций, заводов, учебных заведений построены в годы советской власти. Так же и в других городах. А сколько городов появились уже в Советском Союзе, сколько было построено школ и больниц, детских садов и здравниц, сколько детей даже из самых глухих деревень и самых неблагополучных семей получали возможность выучиться и стать людьми. Одно оздоровление населения с помощью регулярных занятий физкультурой в школах и институтах, соревнований, сдачи ГТО-нормативов чего стоит, не говоря уже о развитой инфраструктуре детско-юношеских спортивных школ, спортивных и технических кружков, библиотек и музеев. Конечно, имели место и репрессии Сталина, и номенклатурные привилегии и теневая экономика в годы правления Брежнева, но чтобы полностью отрицать позитивные итоги советской власти, представлять её отечественным вариантом гитлеризма – надо быть полным новодворским.
Евро-леваки и не стремятся понять, что в основе семьи как квинтэссенции взаимоотношений мужчины и женщины лежит не только социальная и биологическая подоплёка, но и значительный сакральный компонент
Превращаясь в политических фетишистов, евро-левые отказываются от критического взгляда на действительность, от изучения политического опыта оппонентов, пусть даже и «страшных» фашистов. Самоубийство французского писателя Доминика Веннера вызвало у евро-леваков либо подростковое ёрничанье в духе «всем фашистам советуем также выразить свой протест против однополых браков», либо скучные и примитивные сетования на тему того, что Веннер – «сцуко фашист, и обращать на него внимание нельзя».
Не видя проблемы в иммиграции, которая приводит к замещению коренного населения европейских стран чуждыми в этнокультурном отношении приезжими и кризисе традиционной семьи, повторяя кондовые феминистские штампы и аплодируя пропаганде гомосексуализма, поддерживаемой либеральной элитой, евро-леваки сами себя загоняют в тупик, освобождая место, которое должны занимать социальные революционеры, для ультраправых движений.
Применительно к России ситуация выглядит еще более отвратительно. С одной стороны мы видим полностью деградировавшую «системную левую», которую не то что левой, но и вообще политической оппозицией назвать сложно, а с другой – евро-леваков с чёрно-радужными знаменами, составляющих передовой отряд либералов западнического толка. Отсутствие критического взгляда на прошлое и настоящее, стремление скрыть за догматическими тезисами собственную политическую неуклюжесть, боязнь инноваций и использования опыта политических оппонентов превращают российскую левую политику в цирковую сцену.
"Новый смысл"
matveychev-oleg.livejournal.com
Личное мнение бывшего участника Автономного Действия, а ныне - члена Федерации анархо-коммунистов, о недостатках АД и так называемого "анархизма образа жизни". Написана исходя из личных наблюдений и не содержит имен и оскорблений в адрес конкретных личностей.
АВТОНОМИЯ ОТ РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ
Конец девяностых был отнюдь не лучшим периодом в истории современного российского анархического движения. За десять лет, прошедших со времени расцвета российского анархизма, когда только в одной КАС – Конфедерации анархо-синдикалистов – состояло по официальным данным более тысячи человек, численность анархо-движения уменьшилась в несколько раз. Этому способствовали и дискредитирующие движение действия некоторых «анархистов», тесно сотрудничавших с лимоновской НБП, с рядом сталинистских и троцкистских сект. Многие из этих «анархистов» в конце концов откровенно перешли на националистические и сталинистские позиции, надеясь получить в номенклатуре патриотических партий тепленькие местечки.
Примерно с 2000 года в среде тех анархистов, кто не ассоциировал себя с пресловутой «право-левой оппозицией» и не разделял иллюзий насчет национал-большевиков и комсомольцев, начала обсуждаться идея создания на территории постсоветского пространства общей для всех анархистов и шире – для всех либертариев, организации. По замыслам родоначальников этой идеи, такая организация объединила бы не только и не столько анархистов, сколько вообще антифашистскую и антиавторитарную часть леворадикального движения. Первоначально костяк проекта составили анархисты из Краснодара, Москвы и Нижнего Новгорода, затем присоединились товарищи из еще целого ряда городов. 25-26 января 2002 года в Нижнем Новгороде прошел учредительный съезд, на котором было официально объявлено о создании движения «Автономное Действие». Название его сразу же вызывало параллель с западноевропейскими автономами, у которых, впрочем единой организации никогда не было и быть не могло. Несмотря на то, что официально организаторы Автономного Действия отрицали то, что они пытаются создать в России аналог западного автономистского движения, такая попытка безусловно была очевидна. Об этом говорила и эстетика АД-шных изданий (в первую очередь журнала «Автоном»), и намеренное дистанцирование от использования в программных документах движения терминов «анархизм», «анархо-коммунизм», и обозначенные в качестве приоритетных формы действия.Тут можно сделать небольшое отступление. По мнению ряда видных специалистов по леворадикальным движениям, в современном анархизме отчетливо выделяется две тенденции, которые условно можно обозначить как «анархизм образа жизни» (альтернативизм, контркультура и т.п.) и «социальный анархизм» (анархо-коммунизм синдикалистской традиции). Западноевропейские автономы как раз и являются чистейшим примером «анархистов образа жизни» с характерным набором идей и лозунгов – ориентацией на контркультурно-маргинальные слои молодежи, упором на уличные акции и стритфайт, пропагандой альтернативных форм общежития в сквотах и коммунах (стоит ли говорить, что они гораздо больше имеют общего с хипповско-наркоманскими «флетами» и «вписками», чем с восставшим Парижем 1871 года или арагонскими коммунами периода Испанской гражданской войны). Естественно, что практически единственной прослойкой населения, на которую при этом ориентируются европейские автономисты и в которой они более-менее имеют влияние, являются молодежные субкультуры (в первую очередь, панки).
В отличии от автономов, или «анархистов образа жизни», социальных анархистов куда больше волнуют такие проблемы как распространение среди трудящихся методов прямого действия, создание самоорганизованных рабочих и студенческих инициатив, участие в забастовках и других социальных конфликтах. Именно поэтому социальные анархисты пользуются значительным влиянием среди трудящихся во многих странах Европы, реально помогая рабочим, студентам и служащим отстаивать свои права и бороться с капиталистической и государственной эксплуатацией.
Несмотря на то, что Автономное Действие изначально заявлялось как «социально-революционное движение», с первых дней своего существования оно оказалось чрезвычайно оторванным от реалий российской действительности. Наиболее ярко эта оторванность отразилась на печатных изданиях АД. Освещаемые в них темы, общая эстетика и сам язык публикаций непосвященному читателю просто непонятны. Перенасыщенность зарубежными материалами (как правило – информацией о западных автономах, экологистах и феминистках), практически полное игнорирование социальной тематики и положения в России, специфический «контркультурный сленг» – все это отталкивает читателя не из субкультурной среды и делает «Автоном» и другие печатные проекты АД понятными только узкому кругу богемной и панковской молодежи.
Круг проблем, поднимаемых Автономным Действием, практически идентичен тому набору идей и лозунгов, с которым выступают западноевропейские «анархисты образа жизни». Хотя Автономным Действием был принят достаточно широкий Манифест, под которым может подписаться любой левый анархист, в действительности только некоторым из пунктов этого Манифеста АД следует на практике и только некоторым пунктам Манифеста соответствуют направления практической деятельности движения, каждое из которых заслуживает отдельного анализа.
Что касается практической деятельности Автономного Действия, то почти вся она сводится исключительно к пропаганде, а точнее – к раскручиванию «самих себя». Похоже, что активисты Автономного Действия не знают и не хотят знать никаких других форм действия, кроме как митинг и пикет, ну еще может быть панк-концерт для неббольшого количества контркультурной молодежи. Надо ли говорить, что «пикетность» - признак крайней отсталости движения. Проводимые время от времени, в жесткой привязке к каким-нибудь сакральным датам типа «дня действий против мак-дональдса», пикеты и митинги проводятся исключительно для «засветки» в прессе. Практически вся работа Автономного Действия свелась к стремлению во что бы то ни стало попасть на экран телевизора. Стоит ли говорить, что это цель мягко говоря не та, ради которой хочется активно действовать.
Понятно, что при полном безразличии к насущным проблемам большинства населения ни о каких синдикатах, рабочих инициативах или квартальных ассамблеях речи просто быть не может. Вот и остается только собираться максимум по два десятка человек под транспарантами в защиту австралийских кенгуру или с еще какими-нибудь не менее экзотическими лозунгами. Лозунги же социальные Автономное Действие практически не выдвигает, а даже если и пытается их выдвинуть, то из-за оторванности своей от народа, звучат они как то странно и к ним никто не прислушивается. Копирование поведения западноевропейских автономов порой доходит до абсурда, когда на митингах скандируются лозунги на английском и иных иностранных языках, естественно, не понимаемые никем, кроме участников митинга (да и то, наверняка, не всех). Подобные мероприятия, естественно, не могут не вызывать у непосвященных «простых людей» ничего, кроме удивления, а то и отвращения. В самом деле – когда 30% населения страны живет за чертой бедности, во многих городах еще сохранились целые районы, лишенные канализации и водопровода, рабочие и служащие месяцами не получают заработную плату – куда уж тут думать о вегетарианстве, защите «прав животных» или немногочисленных гомосексуалистах. Рассматривая основную массу трудящихся как «примитивных обывателей» и в глубине души презирая их за незнание западных хардкор-групп и «мясоедство», о какой социальной революционности можно говорить? Но те, кто «заказывает музыку» у «анархистов образа жизни», скорее всего прекрасно понимают и свою оторванность от жизни, и чуждость своих действий большинству народа. Просто им совершенно не хочется менять сложившееся положение вещей, при котором и так неплохо живется пресловутым «альтернативным стилем». В самом деле, зачем им социальное движение, зачем им забастовки и стачки, зачем им подвергать себя опасности, если можно спокойно тусоваться в клубах, периодически выезжать на веселые пикники, именуемые «лагерями протеста» и более-менее сносно существовать, наживаясь на продаже разнообразной продукции неофитам движения. Это где-то на улице, в большом мире, рвутся бомбы, гибнут от полицейских пуль аргентинские безработные, обороняют свой завод иракские работяги, рискуют таинственно исчезнуть самые активные забастовщики где-нибудь в Севилье или Барселоне. Это все в большом мире – голод, война, безработица, «люмпены и гопники с их ерундовыми проблемами». А дома тепло – хомячок с целой декларацией прав и свобод, вегетарианский салат из авокадо, либертарный винегрет. Комнатные революционеры в революции не нуждаются!
yar.anarhist.org
В настоящее время в средствах массовой информации, да и в обществе в целом все чаще поднимается тема защиты детей. Повышенное внимание к этому вопросу обеспечил недавно принятый Государственной Думой РФ т.н. «Закон Димы Яковлева», фактически запрещающий гражданам Соединённых Штатов Америки усыновление российских детей. Сам закон прозвали так по имени несчастного мальчика, усыновлённого американской семьёй и впоследствии погибшего, возможно, по вине приёмных родителей.
Оппозиция назвала этот закон ответом на запрет американскими властями въезда в страну некоторых российских чиновников, обвиняемых в нарушении прав человека. Консервативная часть российского общества, наоборот, «закон Димы Яковлева» всячески поддерживает и требует полностью запретить усыновление иностранцами российских детей. Последнее требование особо примечательно тем, что среди сторонников принятия закона о запрете усыновления вряд ли найдётся значительное количество людей, которые сами воспитывают приёмных детей.
Та же часть российского общества в последнее время очень большое внимание уделяет и обсуждению борьбы с «педофилами». Педофилы стали одной из главных «страшилок» для российского обывателя, потеснив «американских наймитов с Болотной площади». Наиболее горячие головы даже требуют ввести для педофилов смертную казнь, другие ограничиваются призывом к пожизненному заключению за педофилию. То есть тема защиты детей в российском обществе усиленно раскручивается. Вопрос – зачем?
В любом случае, иностранными гражданами усыновляется крайне ограниченное количество российских сирот, а преступления против половой неприкосновенности детей и подростков всё же гораздо менее распространены, чем преступления в сфере наркотиков, за которые в российских тюрьмах томится более 50% от общего количества заключённых (а ведь это около полумиллиона молодых в основной массе мужчин и женщин).
Многочисленные примеры «поиска педофилов» среди мужчин – тренеров, учителей, преподавателей, свидетельствуют о том, что мужчине в данной системе работать опасно
Но именно «закон Димы Яковлева», педофилия и «ювенальная юстиция» сегодня являются одними из самых обсуждаемых проблем в современной России. Если кто и не видит здесь взаимосвязи, то мне лично очевидно, что происходящее является отражением общемировой тенденции к трансформации интимно-личностной сферы человеческих взаимоотношений. О смене дисциплинарной власти, характерной для индустриальных обществ прошедшего ХХ века, «властью – знанием», тотальным контролем над человеком, в своё время много писали французские философы Мишель Фуко и Жиль Делёз, одними из первых обратившие взор на происходящие в современном мире серьёзнейшие трансформации. Конечно, сами они были типичными «левыми гуманистами», Фуко – даже гомосексуалистом, и живи они сегодня, скорее всего, поддерживали бы «общечеловеческую» позицию европейских левых. Но это не отменяет серьёзности и глобальности сделанных ими выводов о природе современного общества.
Легализация гомосексуальных браков и усыновления ими детей, жёсткий контроль ювенальной юстиции над воспитанием детей, запрет на усыновление иностранцами и борьба против педофилии, идиотические призывы к повышению брачного возраста до 21 года – все эти инициативы и решения плохо соотносятся между собой и даже логически противоречат друг другу, но суть их сводится к единому знаменателю – стремлению государства к тотальному контролю над последней неподвластной ему сферой социальной деятельности – семейными и интимными отношениями.
Семья на протяжении тысячелетий существовала как отдельный социальный институт, освящённый практически всеми мировыми религиями, и пользующийся беспрекословным авторитетом также в подавляющем большинстве культурных традиций. В семье начиналась социализация человека, в семье же благополучный человек и заканчивал свой жизненный путь. Индустриализация и урбанизация внесли свои коррективы в функционирование института семьи. Из большой патриархальной общности, связанной множеством вертикальных и горизонтальных родственных связей, семья превратилась в триаду «супруг – супруга – дети», при этом количество детей в средней семье неуклонно сокращалось на протяжении всего ХХ века, а вступление в брак, сохранение семьи и отношения с родственниками становились всё меньшей ценностью.
Деятельность «ювенальной юстиции», на первый взгляд благородная и направленная на защиту прав детей, в действительности представляет собой попытку установления тотального контроля над семейными отношениями
Немаловажную лепту в разрушение института семьи внесли европейские левые, значительная часть которых видела в семье институт патриархальной эксплуатации женщины и призывала к его отмене в процессе коммунистической революции. Свободное сожительство «по любви» с одним, двумя или ста партнерами, первоначально рассматривалось лишь как более смягченный вариант промискуитета, к которому призывали наиболее радикальные последователи левых взглядов.
В Советском Союзе основной удар по семейным отношениям был нанесён не столько леворадикальной пропагандой первого послереволюционного десятилетия, сколько индустриализацией, потребовавшей мобилизации миллионов женщин на производство, и Великой Отечественной войной, приведшей к гибели миллионов мужчин на фронте.
На фоне глобальных трансформаций советского общества такие псевдоконсервативные нововведения Сталина, как запрет абортов, выглядели не меньшим лицемерием, чем современные попытки поднятия нравственности в разлагающемся российском обществе. В условиях индустриализации потребность экономики в рабочих руках и запрет абортов вступали в очевидное противоречие: регулярно рожающая женщина – работница никакая, а хорошая работница, в свою очередь, сделает аборт, пусть даже подпольный, чтобы он не мешал её трудовой деятельности. Тем более, что сам образ жизни молодой рабочей женщины, «выпавшей» из семьи и оказавшейся в городском общежитии пролетариата, очень способствовал как раз фривольным отношениям, рожать после которых способна лишь безумица.
Однако вплоть до современного периода семья, пусть и в шатком состоянии, оставалась тем сектором социальной жизни, проникновение в который порицалось. В частности, воспитание детей, отношения между супругами даже в советском обществе, которое либералы обвиняют в тоталитарности, оставались внутрисемейным делом, по крайней мере, если они не вступали в прямой конфликт с существующим социальным порядком.
В современных «демократиях» всё совершенно по-другому. Да, в отличие от Советского Союза, в странах Запада не только нет уголовной статьи за мужеложство, но и педерасты и лесбиянки имеют кое-где право вступать в официальный брак и даже усыновлять детей. Казалось бы – свобода личных интимных отношений достигла самого высокого уровня. Может быть, это и так, но только за пределами института семьи. Семья в современном обществе западного типа оказалась наиболее ущемлённым и дискриминируемым институтом. Крепость семейных отношений более не охраняется не только законодательством, но и общественной моралью. Отсюда – огромное количество разводов, внебрачные или брошенные дети, распространение гомосексуализма и всевозможных извращений, включая и ту самую педофилию, обвинение в которой превратилось в один из важных инструментов дальнейшего разрушения института семьи.
Поскольку семейные отношения всё же альтернативны официальным социальным отношениям работника и работодателя, гражданина и государства, они представляют потенциальную опасность для социальной системы. Семья остаётся одной из немногих ценностей, неподвластных государству и капиталу. Именно в семье человек может коммуницировать с другими людьми, оставаясь неподвластным государственно-капиталистическому контролю. При этом семейные отношения – это и фактически неконтролируемая репродукция. Конечно, европейские страны, в том числе и Россия, не могут пойти по пути Китая, введшего вынужденный запрет на многодетность. Однако всевозможные нововведения, осуществляемые под демагогические рассуждения о необходимости увеличения рождаемости, вносят весомую лепту не только в разрушение семьи, но и в перспективное сокращение рождаемости.
Рассмотрим данные нововведения и проекты более подробно:
Легализация гомосексуальных браков и усыновления ими детей. По-моему, комментарии в данном случае излишни. Понятно, что воспитанные в таких «семьях» дети в основной массе воспримут модель поведения так называемых «родителей № 1 и № 2». А сам по себе факт существования таких «семей» будет способствовать дальнейшей легитимации и популяризации гомосексуальных отношений в обществе. Соответственно, число гомосексуалистов будет расти, вовлекаться в однополые отношения будет огромное количество индивидов с размытыми поведенческими установками в сфере полового поведения, которые в иных условиях рано или поздно создавали бы семьи.
Факт существования гомосексуальных «семей» будет способствовать дальнейшей легитимации и популяризации гомосексуальных отношений в обществе. На фото: демонстрация в поддержку однополых браков в Париже 16 февраля 2012 года
«Ювенальная юстиция». Деятельность «ювенальной юстиции», на первый взгляд благородная и направленная на защиту прав детей, в действительности представляет собой попытку установления тотального контроля над семейными отношениями. Фактически любые действия родителей могут быть при необходимости истолкованы как ущемление прав и интересов детей, дети могут быть изъяты органами опеки. Представьте себе, какой простор открывается в данном контексте для нейтрализации политических оппонентов, вымогательства взяток.
Следует также отметить, что внимание «ювенальной юстиции», как свидетельствует практика, привлекают, прежде всего, сравнительно благополучные семьи. Скажем, живущие в нищете и эксплуатирующие детский труд семьи таборных цыган, остаются вне поля деятельности государственных структур. Там и замуж можно выдать в 13 лет, и пятилетних заставлять попрошайничать – всё сходит с рук. Но мы уже привыкли к тому, что национальные меньшинства и мигранты, живущие в ином измерении, в современных «демократиях» неприкосновенны. Навязанное европейцам чувство вины перед «смуглыми» народами не позволяет называть вещи своими именами.
Борьба с «педофилией. На фоне разглагольствований о защите прав детей, укреплении семьи и повышении рождаемости кампания, получившая в социально-критической мысли хлёсткое имя «педоистерия», набирает обороты. Между тем, очевидно, что при крайней размытости как самого понятия «педофилия» (что это – любовь к детям, если дословно переводить, или изнасилования и издевательства над детьми, или «отношения по взаимному согласию» сторон, одна из которых не достигла совершеннолетия?), обвинение в этом «грехе» представляет собой очень хороший инструмент для нейтрализации любых оппонентов. Как на бытовом, так и на политическом уровне. Нашли заинтересованные люди ребёнка или подростка, уговорили его написать заявление, что «гражданин Н., проходя мимо, показал половые органы» и всё – дело сделано, можно в суд, а дальше – колоссальный тюремный срок по позорной статье. Про то, что гражданин Н. ничего не показывал, а просто писал в кустах, или даже и не писал, а всё это — вымысел подростка, — никто не вспомнит. Особенно в России, где количество оправдательных приговоров сводится к нулю.
Сетевой фольклор уже во всю обыгрывает тему «борьбы с педофилией»
Но смысл «борьбы с педофилией», если смотреть глубже, даже не в создании такого эффективного рычага давления на граждан, а в гораздо более масштабном явлении – в дальнейшей дезинтеграции общества посредством ограничения коммуникации взрослых и детей, в том числе и в собственной семье. Современное общество уже доведено до такого состояния, в котором привычная коммуникация взрослых и детей становится затруднительной.
Одно из первых последствий – полная феминизация системы воспитания и образования в российском обществе. И дело не только в низких зарплатах учителей. Многочисленные примеры «поиска педофилов» среди мужчин – тренеров, учителей, преподавателей, свидетельствуют о том, что мужчине в данной системе просто работать опасно.
Второе последствие – использование «педоистерии» для шантажа, даже детьми – собственных родителей. В странах Запада данная ситуация особенно распространена. При этом, как в случае с «ювенальной юстицией», здесь в поле зрения – опять же нормальные традиционные семьи. «Голубых» сожителей никто не посмеет обвинить в педофилии – они неприкосновенны и любое покушение на их «высокую нравственность» и «доброжелательность» приведёт к стенаниям о нарушении прав человека.
В Соединённых Штатов борцы с педофилией додумались до того, что преследуют, помимо взрослых извращенцев, которым действительно место в тюрьме, несовершеннолетних молодых людей и девушек, которые вступают между собой в половые отношения. Учитывая, что последствия вступления в половую связь для девушек вполне очевидны, следует предположить, что ответом на подобную «заботу о детях» будет переключение подростков на однополую любовь.
Наконец, ещё одно абсурдное предложение – повышение брачного возраста до 21 года. Задумайтесь – в 2012 году инициатором такой странной затеи выступил не протоиерей Всеволод Чаплин или Владимир Жириновский, а Минюст РФ. Министерство юстиции Российской Федерации, специалисты которого не придумали ничего более умного, как в вымирающей стране предложить повысить брачный возраст до 21 года. Не будем ханжами – всем давно известно, что многие юноши и девушки вступают в половые отношения до совершеннолетия, не говоря уже о 21-летнем возрасте. И такова человеческая природа, физиология, а она, к счастью, намного адекватнее квазиспециалистов из бюрократических структур.
В 18-летнем возрасте многие молодые люди, особенно — девушки, уже достаточно зрелы для создания семьи. Организм способен вынашивать ребёнка, есть половое желание, есть желание любить и быть любимыми. Часть населения не идёт в высшие учебные заведения, а заканчивает среднее образование и трудоустраивается. Но с замужеством надо подождать — ты, дорогая, не думай рожать ребёнка, облегчить своё материальное положение, разделив заботы с мужем, а живи пока самостоятельно. При этом — тусуйся девочка, меняй мальчиков, делай аборты, переноси венерические заболевания от случайных связей. В 21 год выйдешь замуж и родишь — если не потеряешь способность деторождения, конечно. Вот такая вот странная логика у современных законодателей. Между тем, уже само по себе подобное предложение Минюста РФ должно стать основанием для проверки кадрового состава министерства, поскольку заставляет усомниться не только в профессиональной квалификации его сотрудников, но и в психической адекватности тех специалистов, которым пришла в голову столь странная идея. Учитывая, что около 30% детей рождается в настоящее время матерями, не достигшими возраста 19 лет, легко представить себе, как это предложение, реализовавшись, отразится на демографии страны.
Обратим внимание на тот факт, что вплоть до определенного времени контроль над тем, в каком возрасте вступать юноше или девушке в брак, осуществлялся семьёй. Одна семья не возражала против раннего брака, другая стремилась внушить ребёнку мысли о необходимости «повзросления» перед вступлением в столь ответственные отношения. Соответственно, и контроль за половым поведением подростков также был сферой компетенции семьи. От развращённости или целомудренности детей зависел, в том числе, и авторитет семьи в окружающем обществе, что являлось лучшим механизмом действительно эффективного и полезного для детей (в первую очередь) контроля над их поведением. Вместе с тем, было и «золотое правило» — застукали, намечается ребёнок – женитесь, совет да любовь. Созданных таким образом семей в стране было много, и нельзя сказать, что все они прожили жизнь несчастливо – по крайней мере, не хуже, чем современные «семьи на два года».
Гости первой в истории Франции гей-свадьбы, которая прошла в Монпелье 29 мая 2013 года
Многие одноклассницы моей бабушки, окончившей школу в 1941 году, повыходили замуж после окончания «семилетки», то есть в 15-16 лет. Это считалось вполне нормальным явлением в крестьянской и пролетарской среде. Гораздо менее понятен феномен незамужних «девушек» под 40, на которых негде ставить пломбы. Или женихов, которым давно пора быть дедушками. Но именно это, судя по всему, наиболее допустимая модель поведения в современном обществе: одинокий холостяк – потребитель. Именно эту роль навязывает нам массовая культура, средства массовой информации, сколь бы не распинались лицемерные или глупые консерваторы о «защите семейных ценностей» в капиталистической России.
Жиль Делёз, анализируя социальные процессы в современном «обществе контроля», писал, что индивид перестаёт в нём быть «человеком – заключённым» и превращается в «человека – должника». Жизнь в кредит, тотальное наблюдение, которое благодаря развитию информационных технологий становится вневременным и осуществляется даже тогда, когда рядом нет человека-надзирателя, проникновение в сферу приватных отношений – всё это способствует дальнейшему превращению людей в подопытных кроликов, чьё сознание формируется и трансформируется в соответствии с правилами «театра абсурда», главную скрипку в котором играет мировой капитал и реализующие его волю национальные государства.
Наивность или подлость европейских левых политических движений заключается в том, что в данной ситуации они играют по правилам мирового капитала, ассистируя процессам разрушения семьи и семейных ценностей. Между тем, сохранность института семьи противостоит атомизационным процессам, размыванию самой природы Человека в современном мире. Существо без рода и племени, без знания о том, кто были его предки и даже настоящие родители, без осознаваемой половой принадлежности – не так называемый «общечеловек», права которого якобы норовят защитить мировые и доморощенные гуманисты, а идеальный раб. Но ведь именно такой «человек» и выгоден современному «обществу контроля».
30 мая 2013 г.
Читайте также:
Дмитрий ЖВАНИЯ. Семья – это филиал ада
www.sensusnovus.ru
21 мая в России отмечается День военного переводчика. Эта дата выбрана не случайно. 21 мая 1929 года, 89 лет назад, заместитель народного комиссара по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета СССР Иосиф Уншлихт подписал приказ «Об установлении звания для начальствующего состава РККА «Военный переводчик»». Данным приказом были заложены нормативно-правовые основы профессии военного переводчика, которая, само собой, существовала в русской армии практически на всем протяжении ее истории.Еще на заре русской государственности в княжеских дружинах появились «толмачи» — люди, знавшие другие языки (как правило – языки ближайших соседей и потенциальных противников) и способные выполнять функции переводчиков. В 1549 году был создан Посольский приказ, который выполнял функции дипломатического ведомства и имел в своем составе штат переводчиков. Первоначально в составе Посольского приказа насчитывалось 22 письменных переводчика и 17 толмачей, занимавшихся устным переводом. Разделения на гражданских и военных переводчиков в то время не существовало. Дальнейшее развитие и укрепление российской государственности, вхождение в состав России обширных земель на Кавказе, в Центральной Азии, Сибири и на Дальнем Востоке, установление контактов с самыми разными странами мира требовало от страны более внимательного отношения и к организации перевода.В 1885 году при отделении восточных языков Азиатского департамента Министерства иностранных дел Российской империи были основаны специальные офицерские курсы, на которых велась подготовка военных переводчиков. Курсы сразу получили известность в офицерской среде и стали очень престижными – на каждое место слушателя курсов претендовало не менее 10 офицеров русской императорской армии. Профессия военного переводчика была для многих очень интересной – ведь она давала не только возможность выучить иностранные языки, но и побывать во многих местах, в том числе за границей, сделать карьеру на военно-дипломатической службе. Выпускники курсов проходили службу на Кавказе и в Центральной Азии в качестве офицеров пограничной стражи, уездных начальников. В 1899 году во Владивостоке был открыт Восточный институт, где обучали востоковедов со знанием китайского, японского, корейского, монгольского и маньчжурского языков, затем в программу института был добавлен и тибетский язык – в то время Российская империя проявляла очень большой интерес к Тибету и Центральной Азии в целом. Кроме того, подготовка переводчиков осуществлялась на курсах иностранных языков, которые были открыты при штабах военных округов российской армии.В 1911 году были открыты особые окружные подготовительные школы военных переводчиков при штабах Приамурского, Туркестанского и Кавказского военных округов. В Тифлисской и Ташкентской школах ежегодно проходили обучение по пять офицеров, в школе при штабе Приамурского военного округа – двенадцать офицеров. В Тифлисской школе преподавались турецкий и персидский языки, в Ташкентской школе – персидский, узбекский, афганский, китайский и урду, в Иркутской школе – китайский, японский, монгольский и корейский языки.В Советской России, как уже отмечено выше, старт профессии военного переводчика был дан как раз 21 мая 1929 года соответствующим приказом. Тем не менее, полноценная система подготовки военных переводчиков была налажена лишь к середине ХХ века. В 1940 году, за год до начала войны, Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление о создании при 2-м Московском государственном педагогическом институте иностранных языков (2-й МГПИИЯ) специального Военного факультета, обладавшего статусом высшего военного учебного заведения. На факультете должна была осуществляться подготовка военных преподавателей английского, немецкого и французского языков для училищ и академий РККА.Начальником факультета был назначен генерал-майор Николай Биязи – человек удивительного происхождения и биографии. Потомок итальянских переселенцев, Николай Николаевич Биязи начал службу еще в царской армии – на рядовых должностях, а затем, за храбрость и способности, был направлен на курсы краткосрочной подготовки прапорщиков, дослужился до подпоручика. После Октябрьской революции перешел на сторону большевиков, служил в РККА, где был начальником Тифлисской пехотной школы, затем — Четвёртой Ташкентской объединенной командной школы имени В. И. Ленина в Ташкенте. Перед назначением начальником факультета, Николай Биязи служил военным атташе СССР в Италии. Интересно, что кроме блестящей военной карьеры, Николай Николаевич Биязи был и одним из первых российских спортивных судей. Он стал первым дипломированным футбольным судьей еще в Российской империи, в июне 1918 года судил финал первого чемпионата по футболу в Советской России.В начале 1941 года факультет был переименован в Военный факультет западных языков при 1-м и 2-м Московских государственных педагогических институтах иностранных языков. В июне 1940 года, практически одновременно с открытием Военного факультета при 2-м Московском государственном педагогическом институте иностранных языков, был открыт и Военный факультет Всесоюзного института восточных языков. На нем осуществлялась подготовка военных переводчиков и преподавателей восточных языков.Однако, во время Великой Отечественной войны потребность в переводчиках и преподавателях иностранных языков возросла настолько, что Военный факультет западных языков при 2-м МГПИИЯ 12 апреля 1942 года был реорганизован в Военный институт иностранных языков Красной Армии (ВИИЯКА). В состав ВИИЯКА вошел и Военный факультет Всесоюзного института восточных языков. Вопросами реорганизации факультетов и создания ВИИЯКА занималось Главное разведывательное управление Генерального штаба РККА, для которого и готовилась в Военном институте иностранных языков основная часть кадров. Учебные планы института также утверждались начальником ГРУ Генштаба РККА.В составе Военного института иностранных языков были созданы Западный и Восточный факультеты, а также курсы переподготовки с отделениями Западных и Восточных языков. Сроки обучения на факультетах составляли три года, на курсах переподготовки – один год. Институт готовил специалистов по двум основным направлениям – военные переводчики-референты и военные преподаватели иностранных языков для военных училищ и академий Красной Армии. Не более 20% от слушателей Института могли составлять граждане, отправляемые на учебу Народным комиссариатом ВМФ СССР и Народным комиссариатом внутренних дел СССР.Дефицит военных переводчиков в действующей армии заставил командование РККА перевести Военный институт иностранных языков на время войны на курсовую систему подготовки специалистов, что позволило в кратчайшие сроки готовить курсантов. На таких курсах учился в годы войны известный советский и российский артист Владимир Этуш. На курсах преподавали немецкий язык, а также другие языки стран – противников Советского Союза. Первое время институт находился в эвакуации – в городе Ставрополе на Волге, а осенью 1943 года вернулся в Москву.За годы Великой Отечественной войны в институте и на курсах были подготовлены более 3000 специалистов – переводчиков, которые служили в действующей армии, партизанских отрядах, редакциях газет, управлениях и штабах РККА. Неоценим вклад военных переводчиков в победу над Германией. Очень часто удавалось избегать ненужного кровопролития именно благодаря работе военных переводчиков. Например, благодаря капитану Владимиру Самойловичу Галлу удалось взять без боя защищавшуюся гитлеровцами цитадель. 24 июня 1945 г., на Параде Победы, расчет Военного института иностранных языков возглавлял генерал-лейтенант Николай Николаевич Биязи.Интересно, что в 1949 году Военный институт иностранных языков окончил один из самых известных его выпускников – будущий писатель Аркадий Натанович Стругацкий. Он получил специальность переводчика с японского и английского языков и шесть лет прослужил в Советской Армии. В частности, Аркадий Стругацкий был переводчиком на следствии при подготовке Токийского процесса над верхушкой милитаристской Японии, затем преподавал иностранные языки в Канском военно-пехотном училище, в 1952-1954 гг. служил дивизионным переводчиком на Камчатке, а в 1955 г. – в Хабаровске в части особого назначения.После войны службу военных переводчиков ждало новое, не менее сложное время. Началась эпоха стратегического противостояния СССР и США, в Азии, Африке, Латинской Америке активизировались антиколониальные и революционные движения. Противостояние с Западом в странах «третьего мира» требовало от СССР качественной подготовки специалистов, владевших самыми разными иностранными языками – от английского и французского до корейского, вьетнамского, арабского, языков народов Южной Азии.Военный институт иностранных языков уже не мог покрыть растущие потребности Советской Армии и КГБ СССР в военных переводчиках, поэтому, как и в годы Великой Отечественной войны, были открыты ускоренные курсы военных переводчиков, на которых осуществлялась подготовка специалистов со знанием иностранных языков.Выпускники ВИИЯ и курсов подготовки офицеров-переводчиков несли службу по всему миру, где СССР имел свои интересы. Они служили в Анголе и Афганистане, Мозамбике и Египте, Алжире и Эфиопии, Ливии и Ираке, Вьетнаме и Южном Йемене, не говоря уже о странах Варшавского договора. Был подготовлен и целый отряд бортпереводчиков. Особенно активно в 1960-е годы готовили переводчиков со знанием арабского языка – в это время Советский Союз активно участвовал в ближневосточной политике, наращивал сотрудничество с арабскими странами – Сирией, Египтом, Йеменом, Алжиром, Ливией, Ираком и многими другими государствами.В 1974 году, после принятия в состав института военно-юридического факультета Военно-политической академии им. В.И. Ленина, Военный институт иностранных языков был переименован в Военный институт Министерства обороны СССР. В настоящее время подготовка военных переводчиков осуществляется на факультете иностранных языков Военного университета Министерства обороны Российской Федерации.Профессия военного переводчика всегда была престижной, но и опасной. Только в Афганистане, согласно официальным данным, погибли 15 военных переводчиков. На самом деле, потери конечно больше – нужно учитывать и тех, кто работал по линии спецслужб, а насчет их потерь статистика умалчивает. В советское время в Военном институте преподавали сорок иностранных языков. Это было уникальное учебное заведение, не имевшее мировых аналогов. И все равно потребности армии и флота, органов госбезопасности в военных переводчиках институт не покрывал. Поэтому часто должности военных переводчиков закрывали выпускниками гражданских вузов, призванными на военную службу. Особенно ощущалась нехватка специалистов по относительно редким языкам, поэтому их могли командировать за границу даже до окончания учебного заведения.Например, Игорь Сечин, который учился в португальской группе филологического факультета Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова, был направлен в командировку в Мозамбик еще во время учебы на пятом курсе. Затем, после окончания вуза, его призвали на срочную службу в Вооруженные силы СССР. Несколько месяцев будущий глава «Роснефти» провел в Туркменской ССР, где находился международный центр по подготовке специалистов противовоздушной обороны. Поскольку в центре училось много курсантов из Анголы и Мозамбика, переводчики с португальского языка были там очень востребованы. Затем Сечина перевели в Анголу, где шла гражданская война. Он служил старшим переводчиком группы советников ВМФ в Луанде, затем в группе зенитно-ракетных войск в провинции Намиб.В 1990-е годы по системе подготовки военных переводчиков был нанесен ощутимый удар, что было связано и с общим ослаблением интереса государства к вооруженным силам. Но сейчас, когда Россия вновь демонстрирует активность в международном масштабе, наращивает свое военно-политическое влияние в самых разных регионах планеты, профессия военного переводчика стремительно возрождается. Ближний и Средний Восток, Юго-Восточная и Южная Азия, Дальний Восток, Африканский континент – везде Россия имеет свои интересы, а значит возникает потребность и в военных специалистах, которые владеют языками местного населения.Быть переводчиком в погонах – интересно, престижно и почетно. «Военное обозрение» поздравляет всех действующих и будущих военных переводчиков и ветеранов военного перевода с профессиональным праздником, желает максимальных профессиональных и жизненных успехов, отсутствия потерь, мирной и интересной службы.Источник: Военное обозрение
vkimo.com
Илья Полонский // Фото: социальные сети
Сегодня стало известно о том, что 21-летний чемпион Москвы по теннису Илья Полонский стал виновником смертельного ДТП. Машина марки «Опель-Корса», за рулем которой находился спортсмен, сбила женщину на Калужском шоссе в Новой Москве. Трагедия произошла в районе 38-го километра трассы.
Журналисты сообщают, что жертвой наезда стала 64-летняя женщина. В тот момент, когда произошло ДТП, она переходила через дорогу. После инцидента ее экстренно госпитализировали. По данным корреспондентов, у пострадавшей были тяжелые травмы. Несмотря на то, что врачи боролись за жизнь москвички, она скончалась через несколько часов.
Илья Полонский родился в столице 7 марта 1996 года. Молодой человек является чемпионом Москвы по теннису. Несмотря на свой юный возраст, он успел принять участие в большом количестве спортивных соревнований, в том числе в известных международных турнирах.
Спустя какое-то время Илья Полонский явился в полицию с повинной // Фото: социальные сети
Самые обсуждаемые темы «СтарХита» уже в разделе «Топ-100»
По-видимому, теннисист Илья Полонский, спровоцировавший смертельное ДТП, тоже раскаивается в содеянном. Сначала молодой человек скрылся с места происшествия, после чего правоохранительные органы объявили его автомобиль в розыск. Кроме того, по факту инцидента началась проверка. Однако спустя какое-то время Полонский сам явился в полицию. По данным Life.ru, спортсмен признал свою вину.
Напомним, что весной прошлого года виновником смертельного ДТП стал сын Никаса Сафронова, известный пианист Лука Затравкин. Он сбил пожилую женщину, после чего она скончалась от полученных травм на месте. В ходе беседы с корреспондентом «СтарХита» Лука откровенно признался в том, что подавлен случившимся. «Я чувствую себя виноватым. И готов понести за это всю необходимую ответственность. Я также готов максимально помочь родственникам этой женщины, я очень переживаю из-за того, что произошло. Мне сейчас действительно очень тяжело», – говорил музыкант.
Ранее, в феврале 2016 года, актер Валерий Николаев сбил пешехода в самом центре Москвы. Пострадавшей оказалась 54-летня женщина, ее доставили в больницу с многочисленными переломами и ушибами. Николаев совершил наезд на жительницу столицы, переходившую трамвайные пути. Когда артиста задержали сотрудники правоохранительных органов, он оказал им активное сопротивление. Валерий не стал выходить из машины и давил на газ, несмотря на то, что полицейские стояли перед капотом. Позднее Николаев публично покаялся в содеянном.
www.starhit.ru
19.08.2018 - 1:56
19.08.2018 - 20:52
21.08.2018 - 0:27
20.08.2018 - 21:53
19.08.2018 - 23:37
19.08.2018 - 11:51
19.08.2018 - 12:27
21.08.2018 - 13:35
21.08.2018 - 21:31
rusnext.ru
