Сегодня на турнире BGL BNP Paribas Luxembourg Open ($250.000) проходил финал парного разряда. В решающем матче встречались Лидия Морозова (Беларусь)/ Лесли Керхов (Нидерланды) и Эжени Бушар (Канада)/Кирстен Флипкенс (Бельгия). Матч завершился победой белорусско-голландской пары со счетом - 6:7(4), 6:4, 10:6. Для девушек – это второй совместный титул, для Лидии Морозовой - первый титул на турнире серии WTA и юбилейный 20-ый титул в карьере! После окончания финального матча Лидия Морозова дала эксклюзивное интервью специально для Tennis.by.
- Два турнира, в Линце и Люксембурге, являются последними для попадания на серию турниров в Австралию в начале года, поэтому мы должны были подойти сконцентрировано к выступлению, чтобы продвинуться по рейтингу. Задача была сыграть два полуфинала, и там, и здесь. Но в первом круге Австрии вообще не сложилось. Соперницы отыграли настолько классно и чисто. Сейчас у них тоже хорошие результаты: играли в Москве, но проиграли Бабош/Главацкой. Конечно, мы немного расстроились после Австрии, но в Люксембурге с первого матча играли активно и в «свой теннис».
- Мне кажется, это покрытие в Люксембурге больше подошло нам, чем в Линце. Также здесь был тренер, который мне помогал, корректировал недостатки, во время матча помогал. Первый матч был не тяжелый, нам удалось оторваться в счете, быстро закончить матч в свою пользу. Но следующие поединки были очень равные, мяч в мяч, гейм в гейм. Я очень рада, что в течение трёх матчей, где каждый длился по 2 часа, в нужные моменты мы сыграли настолько сконцентрировано. Я очень рада именно этому фактору.
За право стать обладательницами титула белорусско-голландская пара проделала непростой путь. В первом матче на турнире серии WTA Premier ($250.000) Лидия Морозова (Беларусь)/ Лесли Керхов (Нидерланды) легко обыграли Медисон Бренгл (США)/Никола Геуер (Германия) в двух сетах – 6:2, 6:1.
Следующими соперницами белоруски и голландки были Натела Дзаламидзе (Россия)/Ксения Кнолл (Швейцария). Матч 1/4 финала оказался сложным для теннисисток, первый сет выиграл российско-швейцарский тандем – 4:6, но затем инициатива перешла к дуэту Лидии и Лесли, в итоге второй сет и тай-брейк остался за ними – 6:2, 10:7. Общий счет матча – 4:6, 6:2,10:7.
В полуфинале парного турнира Лидия Морозова (Беларусь)/ Лесли Керхов (Нидерланды) встречались с парой Варвара Лепченко (США)/Фанни Столар (Венгрия). В первом сете девушки показали упорную борьбу, в которой все решилось на тай-брейке - 6:7(2) в пользу американо-венгерской пары. Но в следующих геймах все изменилось, и снова белоруска и голландка продемонстрировали бойцовский качества, выиграв матч – 6:7(2), 6:2, 10:8.
- Вышли и подали. Вышли и перехватили. В нужный момент активно сыграли сами. В финале нас очень удивила Эжени Бушар, потому что мы надеялись, что «с лёта» она играет намного мягче и не так результативно. Сегодня она постоянно играла «с лёта», была полностью готова, помогала Флипкенс. Но наша задача была, так сказать, «изолировать» её.
- Первый сет не сложился. Было очень много шансов, которые все же не получилось реализовать, но мы все же собрались. Во втором сете с брейками проигрывали 2 раза. Старались держаться до конца. Было тяжело: розыгрыши были затяжные и приходилось много двигаться. Начали уставать. Но все же дотерпели второй сет. Соперницы начали ошибаться в концовке. В третьем сете мы уже знали, что делать. Всегда договаривались, кто и что делает, чтобы все было просто и чётко, по плану, без импровизаций. Все должно было быть активно, по месту. В принципе, мы план выполнили.
В финале турнира за чемпионский титул дуэту Лидия Морозова (Беларусь)/Лесли Керхов (Нидерланды) противостояла пара Эжени Бушар (Канада)/Кирстен Флипкенс (Бельгия). Сценарий матча был похож на полуфинал белоруски и голландки. Уступив в первой партии на тай-брейке – 6:7(4), Лидия Морозова и Лесли Керхов выиграли последующие сеты - 6:4,10:6. На корте девушки провели 1 час 49 минут, итоговый счет – 6:7(4), 6:4, 10:6 в пользу белорусско-голландской пары Лидия Морозова / Лесли Керхов.
- Я очень довольна результатом! Хочу поблагодарить людей, которые всегда со мной рядом, верят в меня, это помогает мне побеждать!
Белорусская теннисная федерация поздравляет Лидию Морозову с победой на турнире! Желаем успехом и удачи в дальнейших выступлениях на теннисных кортах!
tennis.by
Белорусская теннисистка Лидия Морозова стала абсолютной победительницей международного женского турнира в китайском Гуйяне с призовым фондом 25 тысяч долларов, завоевав титул как в парном, так и в одиночном разряде, сообщает пресс-служба БТФ.
Фото: tennis.byВ одиночном разряде Лидия Морозова стартовала с квалификационного раунда, который ей успешно покорился. Сначала белоруска, посеянная под 3-м номером в отборочной стадии и занимающая 751-ю строку в рейтинге WTA, обыграла Чжухуан Хе (Китай) — 6:3, 6:0, а затем Мей Сю Ву (№ 1034 WTA, Китай, 9) — 6:3, 6:4.
В основной сетке Лидия в первом круге взяла верх над китаянкой Тан Куанхи (№ 680) — 6:3, 6:3, затем была повержена еще одна представительница Китая Ханью Гуо (№ 328) — 6:4, 6:3, в четвертьфинале — третья ракетка турнира китаянка Фанчжоу Лю (№ 151) — 2:6, 6:3, 6:1. В полуфинале Морозова была сильнее первой сеяной — американки Бернарды Пера (№ 141) — 6:4, 7:6 (7:3). А сегодня в финале оставила не у дел представительницу Узбекистана и вторую ракетку соревнований Сабину Шарипову (№ 169) — 6:2, 6:4.
В парном разряде Лидия Морозова и Сабина Шарипова, первая пара турнира, в финале взяли верх над китайским дуэтом Сину Ян / Кьянху Тан, посеянным под вторым номером — 6:2, 6:3.
Лидия Морозова и Сабина Шарапова. Фото: tennis.byФото: tennuis.by
sport.tut.by
...Первый тревожный звонок прозвучал, когда нам объявили, что ни в коем случае мы не должны встречаться на корте со спортсменами из ЮАР. А чуть позже нам просто запретили ездить на Запад, чтобы мы, не дай бог, не столкнулись на каком-нибудь турнире с южноафриканцами. Уж не знаю, какими правдами или неправдами, скорее, конечно, неправдами, Семен Павлович Белиц-Гейман вырвал нам в конце 1977 года поездку в США. Но перед отъездом нас строго предупредили: если выпадет по жребию играть с южноафриканскими теннисистами, делайте что хотите, объявляйтесь больными, придумывайте что-то еще, но на корт не выходите. Отправили в турне троих: Светлану Алексеевну Севостьянову, ее дочь Наташу Чмыреву и меня. Но сперва еще в Москве мы три раза всей командой "попадали" в эпидемию гриппа и трижды выздоравливали, потому что нас то снимали с заявки (не едем!), то вновь заявляли (едем!). В конце концов, когда мы прилетели в Вашингтон, выяснилось, что о нашем последнем выздоровлении организаторы еще не знали, поэтому в сетке турнира наших фамилий нет. Ну, Морозову, благодаря ее заслугам, в турнир еще могли включить, а вот Чмыреву категорически отказывались. Я ходила, просила, клянчила, нас наконец включают в соревнование пар, и мы сразу - от судьбы не уйдешь, - как "Титаник" на айсберг, налетаем в первом круге на пару из ЮАР. И это после всех моих мытарств! Играть не имеем права. Поскольку я все же участвую в соревновании одиночек, весь удар приходится на Наташу. Она во время тренировки изобразила конвульсии - "колики в животе". Мы ее "укладываем" в постель. У организаторов глаза на лоб, я трое суток уговаривала их, чтобы нас включили в турнир, после выздоровления от гриппа, и вновь такое несчастье. Лично у меня было ощущение, что нас поставили против ЮАР специально. Наташе только исполнилось восемнадцать лет, она готова играть и сильна, как вырвавшаяся на волю тигрица. Энергия из нее бьет фонтаном. Наташа хочет тренироваться, но и тренироваться тоже нельзя: Чмырева считается заболевшей, иначе почему мы не играем пару? Бедная Наташа бегала в гостиничном номере, сотрудники из посольства, которые были в курсе дела, нашли ей местечко где-то у черта на рогах, чтобы она разминалась по ночам. Следующую сетку делали на наших глазах, прямо в самолете, во время перелета из Вашингтона на второй турнир в Хьюстон. Собрались игроки, был и тур-директор, я пошла тянуть жребий и вытащила для Наташки... соперницу из ЮАР. Одна из причин, что мы потеряли Наташу как теннисистку и ее нервные срывы - это та ситуация, которую я сейчас описываю. Я занималась в полете тем, что подсчитывала, кому должна проиграть и в каком круге, только бы не встретиться с южноафриканкой. Когда Наташа отказывается выходить на площадку второй раз, всем уже понятны причины "болезни", - нам устраивают пресс-конференцию. Наташа молодец, по-английски она говорила лучше, чем я, но в решающие моменты заявляет: "Я ничего по-англий-ски не понимаю, спросите у Морозовой". Все вопросы водопадом на меня: "Вы будете играть с ЮАР?" Я отвечаю: "Мы будем играть следующий круг соревнований". - "Если завтра на вас выйдет теннисистка из ЮАР, вы будете играть?" - "Я буду участвовать в соревнованиях и буду играть второй круг". Меня трясли, как грушу, первые седые волосы наверняка появились после той пресс-конференции. Я жила в Хьюстоне, в номере размером больше моей квартиры, с огромной ванной, бесконечным холлом и кухней. Я заходила в эти хоромы, украшенные золотом и мрамором, и начинала рыдать от бессилия. А предстояла очередная пресс-конференция... Наташа, как застоявшаяся лошадь, бегала по своему номеру кругами, не зная, что делать. Полгода назад она была близка к победе над Эверт, в ту пору безусловным лидером в женском теннисе. В течение следующего года Спорткомитет рассылал десятки телеграмм, объясняя отсутствие своих игроков в заявленных турнирах эпидемией гриппа, поразившей всю страну. Правду никто никогда не говорил, хотя все ее прекрасно знали, знали, что все советские теннисисты в прекрасной форме. К счастью, мы не сгинули сразу, нам разрешили принять еще участие в турнире "Уорлд тим-теннис". Кинг сумела заинтересовать своим изобретением влиятельных людей и богатые компании, которые хорошо финансировали турнир. Чуть ли не впервые в теннисе появились большие призы. Знаменитости участвовали в соревнованиях, чтобы сделать деньги, хотя кое-кому организаторы их так ничего и не выплатили. Советская сборная, я могу сказать об этом с гордостью, тоже неплохо заработала, хотя ее игроки тоже ничего не получили. Правда, тогдашний председатель Спорткомитета Сергей Павлович Павлов использовал эти деньги для развития тенниса. Те корты из шеврона, что по сей день существуют в Москве на стадионе "Чайка" и рядом с Большой спортивной ареной в Лужниках и на "Спартаке", куплены на наши денежные призы. Долгое время корты служили верой и правдой не одному поколению теннисистов, считались единственными приличными площадками в Москве. Теперь они уже постарели, но все равно еще годятся для тренировок. Если бы так делалось всегда, то сейчас мы бы имели в стране не менее тысячи отличных кортов. Итак, наше исчезновение с мировых турниров было замаскировано иносказаниями и недомолвками. Ни одного сообщения в прессе, сплошной туман. К следующему, 1978 году у нас остались лишь внутренние соревнования... и чемпионат Европы, куда, естественно, из Африки никто играть не приезжал. Впрочем, не приезжал никто и из элиты, так как она проживала в Америке и Австралии. На чемпионаты Европы спортивным начальством делался главный акцент в отчетах об успехах советских теннисистов. Я, завоевав в общей сложности на них двадцать две золотые медали, считалась героем. Иногда нам позволяли выступать в небольших турнирах перед континентальным первенством, чтобы мы разыгрались, но на них мы попадали лишь после того, как точно выяснилось, что никто из ЮАР не заявлен. Допустим, команда едет в Швецию, поскольку там строгое отношение к апартеиду, но все равно высылается телеграмма с просьбой сообщить заранее список участников турнира. Беда заключалась еще и в том, что наш уход совпал с рождением в теннисе нового, мощного течения - тенниса профессионального. Профессиональный теннис приносит огромный доход игрокам и федерациям. Например, первенство Франции пожалуй, единственный турнир, который французская федерация проводила целиком без спонсоров, - давал ей прибыль, позволявшую открывать детские теннисные школы для десятилетних, двенадцатилетних и тех, кому больше четырнадцати лет. Далеко не все родители на Западе могут платить за ежедневные уроки. Но чтобы из способного малыша вырос мастер, ребенок должен индивидуально тренироваться каждый день. И французская федерация оплачивает уроки маленького таланта. И при этом у них нет Зверевой! Вот ценность супермастера, рождение которого непредсказуемо. Уйдя из международного тенниса, наша федерация упустила возможность проводить крупные турниры в СССР, следовательно, потеряла финансовую свободу, которая могла помочь в воспитании молодых героев. На Западе образовывались два больших профессиональных союза: мужской - АТР, женский - WTA, - но мы в них не входили. Союзы начинали разрабатывать всевозможные правила и законы - мы в этом не участвуем. Нет права голоса. Мы потеряли все, что имели. Самое глупое в нашей собственной дискриминации - причины, ее вызвавшие: страх, что страны Африки будут бойкотировать Московскую Олимпиаду. Но со сборной ЮАР никакая теннисная команда тогда не играла. В командных турнирах не поднимался флаг этой страны, не исполнялся ее гимн. Но как можно запретить отдельным спортсменам, родившимся в ЮАР, зарабатывать себе на жизнь, ведь теннис их профессия. Тем не менее нашлась масса бюрократов, которые раздували этот вопрос, показывая свою бдительность и чутье при полном отсутствии настоящей работы. Сейчас можно вспоминать совершенно уникальные факты. На юношеских соревнованиях спокойно играли между собой теннисисты СССР и ЮАР, но юношеские соревнования в расчет не брались или о них просто не знали. Конкретного зачинателя всей этой свистопляски найти невозможно. В подобных делах всегда коллективная "ответственность". Я не верила, что походами в ЦК можно что-то изменить. Проблемы тогда решались сами по себе, точнее, сами по себе умирали. В те годы в теннисе была сильная федерация, состоящая из влиятельных людей, но и они ничего изменить не могли. Что же в итоге мы потеряли? Не только теннис стал другим за эти годы, но и тренировки. Качество теннисного урока в Союзе было не хуже, порой и лучше, чем за рубежом. Но вот прошло шесть лет, мы приезжаем на Запад, а там уже не одинокий тренер мячи подкидывает, там с сильнейшими работают бригады, организованы теннисные центры. Мы среди зарубежных теннисистов, как провинциалы, впервые попавшие в столицу. А то, чего мы сумели добиться, я говорю о возвращении наших мест среди элиты, - это героизм. Героизм прежде всего личных тренеров теннисистов. Но, став тренером, я ни дня не сомневалась: стену, отгораживающую наш теннис от мирового, пробьем. Меня не занимали южноафриканские проблемы, мое дело было восстановить то, что разрушили в собственном доме. Первая брешь в стене - решение сделать теннис олимпийским видом спорта - позволила нам кое-что отвоевать. В начале 1983 года в Москве проходил матч на Кубок Дэвиса, где наша сборная встречалась с командой Франции. В Москву приехали знаменитые французские игроки Лаконт, Ноа. Советская теннисная публика спустя годы увидела настоящий класс игры. На этой встрече присутствовал президент Международной теннисной федерации Филипп Шатрие. Филипп любил нас с Аликом, помнил наши матчи и всегда с симпатией относился к советскому теннису. Меня послали встретить его в гостинице "Космос" и привезти на переговоры в Спорткомитет к тогдашнему заместителю председателя Ивонину. По дороге Филипп все спрашивал: "Что же происходит? Вы же потеряли все позиции, которые завоевали". Я чистосердечно объяснила ему ситуацию: Олимпиада, бойкот и отсутствие денег. Филипп спросил: "Что я могу сделать?" Я попросила объяснить нашему руководству, что сейчас представляет собой мировой теннис, так как мои доводы - это одно, а его слова, переданные через переводчика, - другое. В своем отечестве, как известно, пророков нет. Потом нам как-то надо попасть на крупный турнир. А как? Теперь правила новые, нас нет в компьютере. "Я дам тебе две уайлд-карт, но не в основную, а в отборочную сетку первенства Франции", пообещал Филипп. У меня заколотилось сердце, я понимала, что получила первую зацепку. К тому же Филипп пообещал мне свою помощь, если я поеду в Нью-Йорк договариваться с WTA насчет уайлд-карт на открытое первенство США. Я сказала, что, если он об этой трехдневной поездке поговорит с моим руководством, я буду ему благодарна. Все получилось очень хорошо, в Управлении спортивных игр нашлись деньги, чтобы послать меня на трое суток в Америку, а Филипп в несколько дней помог получить мне визу. Я отправилась в Нью-Йорк с трепетом, своих бывших соперниц и настоящий теннис я не видела уже несколько лет, я даже не знала, кто чем занимается в WTA. Но мне повезло, исполнительным директором WTA оказался Джерри Даймонд, который хорошо меня помнил, я в свое время даже останавливалась в его доме в Сан-Франциско. От решения WTA зависело, будем ли мы играть уже в том же году Уимблдон, в противном случае неизвестно, когда мы на него вообще попадем. К моему приезду Филипп всех уже подготовил. Энн Джонс, Бетти Стове были настроены меня поддержать как тренера, поскольку и они все уже были тренерами, и как старого боевого товарища. Теннисная семья - это теннисная семья. Перед собранием зашла к Даймонду объяснить ситуацию и увидела, что он тоже взволнован: "Русские возвращаются в теннис". На собрании не было и половины тех, кого я знала, но меня еще помнили. Я высказала нашу просьбу, и когда замолчала, то увидела: наш вопрос пока в подвешенном состоянии. И тут Джерри Даймонд взял слово и сказал приблизительно следующее: "За все то, что сделали советские теннисистки Морозова, Крошина и Чмырева для развития женского тенниса в мире, можно вне правил, при отсутствии компьютера, дать две свободные карты сборной СССР на Уимблдонский турнир, первенство Франции и США". Наши мужчины, идя другим путем, свои проблемы по возвращении в мировой теннис к тому времени уже решили. После того как я с помощью Джерри добилась и возвращения женщин, мне оставалась сущая ерунда: добыть в Москве квоты на выезд и деньги. Но отступать начальству некуда, Ивонин же связан словом с Филиппом Шатрие. В любой комитет Международной федерации тенниса кому-либо, не имеющему имени в этом виде спорта, трудно попасть. Человека с улицы туда не возьмут, если даже он космонавт или солист Большого театра. Достаточно привести список советских звезд шестидесятых-семидесятых годов - Дмитриева, Бакшеева, Егоров, Крошина, Метревели, Коротков - и отметить, что никто из них не работал в большом теннисе, следовательно, не имел выхода и в международную жизнь. Разве это не расточительство? Остался в большом теннисе Теймураз Какулия, и, пожалуйста, результат - Лейла Месхи. Можно научить удару справа, но есть вещи, необъяснимые публике: как научить играть на Уимблдоне. Это могут сделать только те, кто сам там играл. Бытует мнение, что игрок высокого класса не может быть таким же высококлассным тренером. Возможно, оно и верно, хотя я всегда это отрицала. Конечно, нормальный человек не может дважды пережить столь огромную нагрузку. Но ведь у каждого из бывших звезд теннисных знаний в тысячу раз больше, чем у того, кто окончил Институт физкультуры. Да, сил не хватает. Моя новая жизнь складывалась, как и та, первая, в спорте, в борьбе. Ежедневной борьбе. Хорошо, что у меня получилась такая дружная семья и, главное, мама, которая помогала в домашних делах. Но я чувствовала иногда, силы мои истекают. Не знала, на сколько меня еще хватит. Каждый раз, когда мои спортсмены чего-то добивались, мне говорили: "Ну и что, ничего особенного..." Я не знала, чего там было больше - непонимания или дипломатии. С 1982 года я начала бороться за поездки команды на зарубежные турниры. В международном отделе Спорткомитета меня уверяли: "Вы не будете играть за рубежом, вы не будете встречаться со спортсменами из ЮАР!" Порой мне казалось, что Сергей Сергеевич Андреев, старший тренер сборной шестидесятых-семидесятых годов, при котором команда достигла наибольших успехов, был вполне доволен таким поворотом дела, при котором мы оставались во веки веков непревзойденными. Он и во мне искал союзника, полагая, что приятно сознавать: выше Морозовой никто не поднялся. Но у меня к своему прошлому нет зависти. Когда девочки из сборной СССР побеждали сильнейших, я получала огромное удовольствие. Я никогда не расстраивалась, что Наташа Зверева за пару лет зарабатывала больше, чем я получила за всю свою спортивную карьеру. Тот путь, который я прошла, я выбрала сама. Я верила, что когда мы сдавали в Спорткомитет все свои призы и ни о каких премиях речи быть не могло, то так оно и должно было быть. Мне говорили серьезные люди, которых я уважала, что эти деньги нужны стране. Я не знала, на что уходят заработанные мною десятки тысяч долларов, я считала, что их используют на нужное дело. Я переезжала границу, попадала на Запад, выходила на парижские корты - ровные корты, как приятно было играть на них, но знала, что через две недели буду в Москве, что на кортах в Лужниках у меня будут разъезжаться ноги, и все равно доказывала, что лучшие в мире корты на стадионе имени Ленина. Я покупала пальто в Лондоне, а говорила, что в ГУМе. Мне было стыдно, что я не могу купить его в московском универмаге. Я делала свое дело на мировом уровне, в отличие от тех, кто шил пальто. Потом, спустя годы, Зверевой и Чеснокову было сложно верить в то, во что много лет верила я, рано или поздно наступает предел. Наконец, шестнадцатилетние Лариса Савченко и Наташа Быкова поехали на открытое первенство Франции. Они проиграли в первом круге, но я ничего не могла им сказать, поскольку видела, в какое состояние они попали: первый взрослый турнир, и сразу же такой знаменитый! До отъезда у нас оставалось десять свободных дней: обратные билеты я взяла из расчета - вдруг прилично сыграем. Просто сидеть и смотреть соревнования я считала бессмысленным. Во Франции всегда в это время проходят еще несколько турниров, я отправилась к Жаку Дорфману, главному судье чемпионата, который еще судил мои встречи на Кубке Суабо, поэтому помнил меня игроком, и попросила его помочь с турниром. Русские - это в общем-то реклама, и Дорфман в предместье Парижа нашел мне турнир, где девочки могли поиграть, а не сидеть на трибунах. Лариса выиграла этот маленький турнир без призового фонда. Зато получила кубок, тем более что мы возвращались в Москву вместе со сборной по футболу, которая тоже везла кубок, правда, в три раза больше, чем у нас. Но и мы летели не с пустыми руками. Я - ТРЕНЕР Когда ты спортсмен, ты многого не понимаешь. Наступил трудный момент, я оказалась в новой роли служащего в отделе тенниса Спорткомитета. Все, кто там находились, когда-то были моими тренерами, но с того дня, как я вышла на работу, наши права сравнялись, мы стали коллегами. Думаю, что своим появлением большой радости новым сослуживцам я не доставила, отдел тенниса получил меня как бы в нагрузку. В комитет я пришла игроком, привыкшим, что все "мелочи жизни", от покупки билетов на самолет до аренды кортов на тренировочном сборе, кто-то делает за тебя. А еще надо получать и струны, и талоны, собрать на каждую бумажку по десять подписей. Я сразу почувствовала, как все, за исключением Голенко, наслаждались моими промахами. Я страдала. Я приходила к волейболистам, баскетболистам, и там мне объясняли, как писать служебные бумаги, в какой отдел, по какому поводу полагается обращаться. Надо было изучить оформление смет, этому ни в одном институте не учат. Раздражала я, скорее всего, тем, что уровень моих результатов до сих пор остается самым высоким в стране. Еще спортсменкой я много читала за рубежом специальной литературы, покупала ее, и, в конце концов, у меня сложилось свое представление о том, как надо тренировать спортсмена на высшем теннисном уровне. И то, что моя сборная добилась каких-то результатов, - все это только подтверждало правильность нашего пути. Но Шамилю Тарпищеву, старшему тренеру и мужской и женской сборной, тогда было не до теоретических споров. У нас в команде играла общая любимица Оля Зайцева - вот ей-то, как мне кажется, и помешала эта всеобщая любовь. Оля ездила на все соревнования, приглашалась на все сборы, но ни разу не показала результата выше, чем Юлия Сальникова. Если тебе на протяжении пяти лет говорят, что ты самая умная, самая талантливая, самая красивая и тренируешься у лучшего тренера в Советском Союзе, а в этот момент появляется девочка, которая один раз тебя легко обыграла, второй, то в такой ситуации даже самый психологически устойчивый игрок, как правило, не выдерживает. Шамиль видел будущее в Оле, я - в Юлии Сальниковой. Ошиблись мы оба. Появились Лариса Савченко и Наташа Зверева. Моя теория подготовки шла вразрез с методикой подготовки мужской сборной, а я была окружена в отделе одними мужчинами, поэтому вольно или невольно это тоже откладывало свой отпечаток на наши отношения. Отрицательную роль играла и моя дружба с Аней Дмитриевой. Любой ее критический комментарий каждый раз воспринимался, как лично моя критика. Считалось, что я о любых недостатках в технике того или иного игрока тут же сообщаю на Центральное телевидение. Все замечания Метревели в адрес работников отдела тенниса воспринимались как мои, которые я внушила податливому Алику. Сейчас я понимаю, что одним из раздражителей было мое неумение что-то сделать и привычка игрока ждать, что еще за тебя это сделают другие. Но все же должна была проявиться какая-то доброжелательность. Ну год потерпели, ну два, потом бы выкинули к черту, никому же из них ничего плохого я не сделала. Вначале я испугалась и решила спрятаться за спину Шамиля. Пусть он отвечает, как и прежде, за две сборные. Но через некоторое время заявила: "Нет. Разделяйте!" Тут началось такое! В чем меня только не упрекали, и в конце концов сняли у меня все сборы. Даже на обязательный базовый - это подготовка к новому сезону - у меня, как выяснилось, нет ни копейки денег. Я, предполагая, что мне должны объяснить, как получить деньги, получаю вместо них, мягко говоря, по носу. Но я не захотела оставаться униженной. Я не забыла, что я Морозова и то, что председатель Спорткомитета Павлов помнит меня в лицо. Я пошла к нему на прием, нарушив все аппаратные правила, не воспользовавшись иерархической лестницей - от одного кабинета к другому, чего я, кстати, тоже не знала. Поэтому я написала докладную и пошла с ней прямо к председателю. Он решил, что я сейчас начну просить квартиру, машину... но когда узнал, что мне нужны деньги на сборы, радостно сказал: "Олечка, сколько тебе надо?" - "Десять тысяч". - "Десять?" Павлов, наверно, не привык иметь дело со столь мизерными суммами. Он подписал мне докладную, зная, что в конце года в Спорткомитете всегда есть резерв, причем большой. Заодно я выпросила и ставку второго тренера сборной, им стал Женя Поздняков. Женю я знала с тех пор, как себя помню в теннисе. Я считала: мы оба молодые, оба начинающие, у нас все получится. Сперва я доверилась Сергею Сергеевичу Андрееву. Если Нина Сергеевна, как я говорила, работала чисто интуитивно, действия Сергея Сергеевича основывались на знаниях. Когда я играла, мне очень нравилось, как он объясняет, но всегда хотелось, чтобы он поскорее ушел, чтобы попробовать новый элемент в движении, потому что вопреки его требованиям я ничего не могла делать стоя на месте. Я очень хотела, чтобы мы в сборной работали вместе, тем более случилось так, что от Сергея Сергеевича все отказались. Но в конце концов отказалась и я. Получилось это так. Сергей Сергеевич должен был вести занятия с молодым резервом сборной, и вдруг на тренировке я увидела, что человек, который так много знает, заслуженный тренер страны, чья обязанность отдавать свои знания, держит их под спудом и выдает по крохам, только самое необходимое. С нами на сбор приехала Катя Крючкова, тогда молодой тренер. "Катя, попросила я ее, ничего не делай, только ходи за Сергеем Сергеевичем и слушай, потом расскажешь, как он урок дает, как он ставит удар, - это надо знать". А Катя вечером мне сообщает: "Представляешь, Оля, как только я к нему подхожу, он замолкает". В 1981 году осенью меня посылают с командой на Кубок Федерации в Японию. Первый год моей тренерской работы. Накануне соревнований я везу девочек на тренировочный сбор в Ташкент. В нашей команде: Сальникова, Елисеенко, Зайцева и Чернева. Они и отправятся на Кубок. Я капитан и тренер. Корты и погода в Ташкенте идеальные. Днем 24 - 25 градусов, а вечером прохлада, и спать хорошо. Я привезла книги о Японии. Каждый день мы изучаем японские нравы и обычаи. Елисеенко, наверно впервые в жизни, сделала доклад. Володя Камельзон, тренер Елисеенко, играл в это время на бильярде и попутно объяснял мне, что Черневу в сборную брать не стоит. Позже Светочка Чернева, выйдя замуж, станет Пархоменко и в паре с Ларисой Савченко выйдет в полуфинал Уимблдона. На Кубке Федерации мы обыграли чехословацкую сборную. Мандликова, которая уже завоевала звание чемпионки Франции, победила Елисеенко, зато Сальникова, как говорится, в одни ворота Томанову, вторую ракетку Чехословакии. А потом Зайцева и Чернева обыгрывают Мандликову и Томанову в паре. Девочки превзошли вторую сеяную команду! На следующий день в матче с командой Великобритании Юля Сальникова берет верх над Вирджинией Уэйд, а Лена Елисеенко с матч-болов проигрывает Баккер, входившей тогда в десятку мира! Полшага до выхода в полуфинал. И это дебют, начало моей карьеры. Первая фраза, которую я услышала, когда вошла в Спорткомитет: "Ну, Оля, ты и начинаешь!" - это сказал Игорь Тер-Ованесян. Каждый день отныне - пусть маленькая, но ступенька вверх. Попав на Уимблдон в 1983 году уже в роли тренера, я побила все рекорды передвижения на электричке в течение двух недель. Я возила Савченко на дет-ские соревнования в пригород Теймз-дитен, а затем вместе с Пархоменко - в Лондон на отборочные. В восемь утра я садилась в поезд, в десять вечера замертво падала на постель. Я развлекала Ларису в пути, рассказывала ей теннисные истории, читала ей гороскопы из английских журналов. Я знала, что пока она не набьет определенное число ударов, серьезного уровня ей не достичь. В отличие от первенства Франции, где Савченко и Быкова вылетели в первом круге, на Уимблдоне, пусть в отборочном, Лариса уже добралась до третьего. А пара Савченко - Пархоменко вошла в число восьми сильнейших! В первом круге на первом корте они обыграли Гулагонг с Баккер. Суперсенсация. Во втором круге Света и Лариса обыграли вторую сеяную пару - Роз Фейербанк и Кэнди Рейндольс. Страшная разгорелась борьба, я подсказывала девочкам, меня потом вызывали к организаторам, и Рейндольс не разговаривала какое-то время со мной. Но удержаться не было сил. "Вот как хорошо, - сказали мне в Спорткомитете, - сразу в восьмерку вошли, обошлись же без турниров за рубежом". Весь 1984 год Лариса Савченко и Наташа Зверева играли отборочные детские соревнования, чтобы попасть на неофициальный олимпийский турнир в Лос-Анджелесе. Самое интересное, что они сумели войти в число олимпийцев, хотя в Лос-Анджелес не поехали. Лариса и Наташа начали с "сателлитов" - самая первая ступень на пути в компьютерные списки лучших, после чего им полагалось отправиться в Штаты, чтобы подняться на следующую ступеньку, сыграв турниры как бы второй категории. Но поездку в Америку сняли, и девочки потеряли все набранные очки. В 1985-м мы начали все сначала. Но теперь советских теннисисток уже знали, и поэтому наш путь наверх уже не выглядел сенсацией.
thelib.ru
